Вы меня тоже должны понять! Что есть европпа сами знаете, если конечно вы не её подданные или идолопоклонники! Доверять европейской истории у меня нет ни малейшего повода. Более того-я полностью согласен с Фоменко. Загнать Россию по какой-то мистической причине в лужу у европейцев было давно. Фоменко по суте ни чего не меняет. Единственное, что становяться понятны многие вещи. От куда во франции замки катарские, и кто такие катары, которые строили сверх-мощьные укремления, в то время как сами французы могли только мечтать о таких укреплениях. Французы кстате не могут найти обьяснение в таком щипетильном вопросе, как катарские замки, которые действовали по французским же документам ещё в 16 веке, в то время как офицально в истории у них сказано, что они были разрушены крестовым походом, который был предпринят в 13 веке, главной целью которых было уничтожение катар. У Фоменко катары преобретают народность-болгары. Но а те в свою очередь получают истинное имя рода-Волгари, Волгары, но не как не болгары, как сейчас называются. Всё становится на свои места.
Александр Сергеевич:
Вы меня тоже должны понять! Что есть европпа сами знаете, если конечно вы не её подданные или идолопоклонники! Доверять е… Подробнее
Наконец князь Корошай Шалохович Тотлостанов положил конец гибельным мятежам и стал один владеть Кабардой. При нем один из потомков Чингис-хана занял своими ордами все пространство от Волги до самого Терека и с отборными всадниками вторгнулся к кабардинцам с намерением обратить жителей в магометанство. Кабардинцы встретили его войско и долго оспаривали ему дорогу, но, наконец, принуждены были отступить до Зыепаке (нынешняя Екатериноградская станица). Татары, намереваясь окружить кабардинцев, переправились через Терек в двух местах и подошли к Жулатам; кабардинцы разделились также на две части: Малая Кабарда обязалась защитить Нижний Жулат, по правую сторону реки Терека, а Большая Кабарда — Верхний Жулат, по левую его сторону. Татарские [139] отряды соединились вновь, начали жаркое побоище близ Нижнего Жулата, и, несмотря на помощь приспевшего отряда Большой Кабарды, взяли Жулат. Это и положило конец войне; но веры магометанской никто принять не согласился. Хан со многими улусами поселился недалеко от Жулата, на месте которого выстроены татарами из кирпича мечети и минареты (Быть может, что Жулат сохранился и в первобытном своем виде, но только исполнение магометанских обрядов в древнем капище заставило думать, что он перестроен; вообще же его называют Татартуп. (Прим. автора.)), сохранившиеся и доныне.
Много уже лет обитали в нашем соседстве ногайцы Шанбековы и, не изменяя своего образа жизни, кочевали в кибитках и промышляли воровством. Пример соседей подействовал и на наших молодых людей, воспитанных в праздности и любивших всякого рода военные занятия; они, в свою очередь, стали охотно выезжать на грабеж и разбой.
Хотя прошло уже довольно лет по водворении хана Жанбека в новой резиденции, но кабардинцы и горские народы не могли равнодушно смотреть на чужеземных пришельцев, насильственно поселившихся на земле, которую издавна привыкли считать неотъемлемой собственностью и потому весьма часто малыми партиями начали тревожить ногайские кочевья. Наконец, собравшись в большом числе, кабардинцы ночью напали на них, причем одних побили, других взяли в плен, а остальных принудили бежать к Дону. С того времени и ведется татарская пословица: «съели от горца тревогу и разорение». Таким образом, исчезли большие татарские орды. Предание это подтверждается следующей песнью LI:
«Между Жанхотовыми детьми возникло ужасное соревнование, ко вреду общему; мы строим дома, а вражда их изгоняет нас из жилищ наших.
Если б не отсутствовал наш князь Кази, не претерпели бы мы сего ужасного кровопролития и не увидели бы богатых шатров, сооруженных из добычи, у нас похищенной. [140]
Много было работы арбам нашим, поставленным для хоронения мертвых, они неутомимо переходили поля, как будто в день богатой жатвы. Шалох в постыдном плену, как худой конь, опутан недоуздком; косого Жанбека посадили на кривую шею (т. е. на верблюда).
С первых ударов Свиткул жестоко ранен в локоть, а Ляхуюр лишился руки и тем кончился поединок; в то же время Казибеков отбил себе дивного коня, рыжей масти, со звездочкой на лбу.
Татарин Ахкаш, узнав о начатой битве, прилетел к своим с быстротой птицы и ободрил в бою войско, готовое отступить, и подобно орлу бросилсу вперед.
Из султанбекского лука он много поразил противников, и приятен ему звук оружия, и не хочет он покинуть поле битвы, хотя и крепко его ранил Битак Шарманоков.
Лишился Битак отличного своего гнедого коня; но он и Саралп даже пешие ие уступают конным и вместе вторглись в укрепления неприятельские.
Сел Саралп на осетинского коня и в крови врагов обмыл саблю свою, а Химам Етлухов возвращается с битвы лишь с обломками копья.
Озармосу Ячаноко покровительствует Ауси Герге (Иисус Христос). Левая рука силою равняется удару молнии и от размаха шашки не устоит ни один богатырь. Усталый конь его уже лежа щиплет траву.
А брат его Темаркан на белом коне останавливает бегущих, угрожая им постыдным колпаком: сам же в битве из толпы врагов выхватывает лучших всадников и перебрасывает к своим.
Двинулось многочисленное кинтово (Чингисхана) войско на Тотластоковы аулы, оставив вправо Татартуп (Жулат на Тереке). Да защитит нас Ауси-Герге в день жестокой битвы.
Доблестные герои наши стояли твердо с кистенями, а стрельцы наши, спешившись, врезались в середину полчищ неприятельских.
Лишились мы прежнего могущества и богатства; при князе Корошае Тотлостанове свободно [141] кочевали с стадами нашими в степях Сотея, а теперь нас теснят все ближе и ближе к чужим.
Весело было смотреть на Тотлостанова, разгуливающего на коне боевом в степях безграничных; а теперь степями нашими ногаец Киламат ведет на нас войско татарское.
И въехал к нам запросто князь Корошай и оставил он в сражении серого коня своего; он натянул лук свой наподобие колеса, из которого пущенные стрелы пронзали до самых перьев.
А раны крепкие ему нипочем, стрела пробила спину, а он не покидает битвы и убил еще таматараканского князя.
Выехал наш Алхусар Сатчасоков и спрашивает: «Где богатырь Санткул?» — и явился к нему желанный противник и оба готовы сразиться». [142]
в том числе родную сестру зачинщика Машука, которая при этом произнесла: мигазешидльме тлечауше жемуко камамиши жуе скрагатемь, т. е. «и семь-братьев гор проливали кровь, а мне с Машуком не удалось проститься», и затем продолжала: амадлешибль бир-алик изагомь [144] пулстоно зегазе Машукозаго згабсаун Крымсоком («Iуащхьибл — зэшиблми лъы нэпс щIагъэжу, Мэшыкъуэр сымылъагъужу сыдаш». «Iуащхьи6л-зэшиблу Гум щежэх щIыпIэм, Биралъкъ Iуащхьэм щизакъуэщ Мэшыкъуэ закъуэр зыгъэпсэу, сэ Кърымым сокIуэ»), т. е. «от тех мест, где братья семь-гор и Кума протоком бежит и один бир-алек (Бир-алек (на татарском языке «одна область»), вероятно, так называли гору, которая до сих пор называется у черкес Биролк, а у русских «Лысая гора». (Прим, автора.)) одному Машуко дай бог здоровья, я уже отправилась в Крым» (Само собою разумеется, что нельзя отвечать за бессвязность и нередко даже за бессмыслицу, встречающуюся в буквальном переводе песен, пословиц и изречений, приводимых в этой статье; тем более, что перевод сделан самим автором — природным кабардинцем
(Событие это относится к царствованию султана Селима II (1566—1574) и именно к 1570 году. «Темрюк с детьми Баязытцким и Черкасом приходил помогати, и был Темрюку со царевичем (Крымским) бой, и Темрюк с бою съехал ранен, а дву сынов Темрюковых, Мамструка да Беберюка, царевич Алли Гирей на бою взял и привел с собою в Крым (в 1570 г.)». (См. Историю государства Российского, т. IX, гл. III, примеч. 350)). Оттуда Девлет-Гирей пошел к пределам России, в [124] надежде хоть там поживиться богатой добычей (Это нашествие Девлет-Гирея памятно России совершенным опустошением Москвы в 1571 году.). Приводимая здесь песня сочинена на это происшествие XLIV.
27 янв 2013 в 12:34