Это значит быть не таким как все, жить не по общественным порядкам, а в своем собственном мире. Неудивительно, что этого почти никто не понимает… Не правда ли я очень интересная личность – сумасшедший добряк? – последние слова были произнесены с некоторой иронией, - Ах да.. а еще я очень скромный. Вы наверно уже заметили, но я не могу не подчеркнуть эту замечательную деталь моего характера. Все… Хватит надоедать вам рассказами обо мне и моем прошлом. Можете посмотреть на меня. И скорее всего вы будете последним человеком, которому это удастся." Призрак замолчал. Одновременно с этим, на крыше стало пугающе тихо. Казалось, даже ветер не залетал сюда больше и не скрипели ржавыми шурупами антенны. Но это длилось не больше минуты. Воздух начал постепенно сгущаться, превращаясь сначала в еле заметное облако пара, а затем в плотный, сияющий изнутри голубоватым светом, туман.

Постепенно туман стал принимать очертания человеческой фигуры, и через минуту на крыше стоял уже вполне реальный парень лет 18. Высокий, стройный, с идеально прямыми чертами лица. Ровный нос, тонкие губы… Темно-каштановые волосы средней длины небрежно падают на лицо, закрывая опущенные глаза. Белоснежная рубашка, явно слишком большого размера и с расстегнутыми пуговицами слабо колыхалась от ветра. Простые черные брюки были опоясаны тонким кожаным ремешком. На ногах начищенные туфли с тупым носком и сантиметровой подошвой. Парень стоял не двигаясь, сунув руки в карманы штанов. Наконец туман вокруг него исчез полностью и он сделал кроткий, неуверенный шаг вперед. Приподняв голову, юноша слегка мотнул головой в сторону, откидывая волосы с глаз и, посмотрев своими прекрасными голубыми глазами, произнес: "Александр Белов. Приятно познакомиться…"

В темной, мрачной комнате горел камин. Его метущийся, оранжевый свет выхватывал лишь близкие предметы, а дальние, впрочем как и стены и потолок терялись в полумраке. Напротив стояло уютное кресло. Жар пылающего огня достигал сидящего в нем человека, и прогревал его старые кости. В стене, сбоку от камина, в большом, уходящем к потолку медном, с позеленевшими краями стекле был виден маленький сгорбленный человек. Обвисшая дряблая кожа, вся бледная и в бородавках голова; крупные надбровные дуги и густые, как у всех стариков брови. Нависающий над узкой полоской рта крупный, мясистый нос, и столь же мясистые уши. Зеркала, особенно старые, как правило искажают реальность, скажете Вы? Возможно, но это зеркало предпочитало показывать правду.

Старичек что то усиленно писал в книге, что лежала у него на коленях. Он пользовался огромным попугаичьим, или даже павлиньим пером (видимо птица это была редкая, потому что даже известные орнитологи не назвали бы дать её название с уверенностью)кончик которого макал в стоящую на спинке кресла чернильницу. Книга была большая и красная. С золотыми драконами, грифонами и другими мифическими существами на обложке. Её пожелтевшие от старости страницы с сухим треском переворачивались, и от каждой из них веяло древностью. Да да, именно той самой древностью когда могучие герои отправлялись в одиночку спасать принцесс, а те, кидались на шею герою, измученному смертельной схваткой с очередным драконом. И отношения их были целомудренны, и романтичны...

В книге же (а это был личный дневник), аккуратным каллиграфическим подчерком, с завитушками, с красными заглавными буквами (как они возникали, если перо макалось в одну и ту же чернильницу остается вопросом), на самом верху страницы была выведена следующая фраза: "XIV января XXX г. По силийскому летоисчислению. Где то за полярным кругом." А ниже, аккуратно и ровно, с неизменным наклоном вправо, шел текст:

"Дорогой дневник, извини что давно не писал. Последнее время кто-то настойчиво пытается захватить мой дом. Ты же знаешь сколько крови добрых героев, искателей сокровищ за приключениями, и магов я здесь пролил? Каждый из них считал своим долгом освободить мир от темного Властелина. Сколь долго они будут пытаться? Я уже стар, очень стар, а до сих пор не оставил потомства. И что теперь? Современные герои обмелели. Они прилетают ко мне на странных летающих птицах, приезжают на странных ревущих существах. Их доспехи давно превратились в какие то странные серые и черные тряпки, а на шее у них затянут узел. Неужели это способ избежать смерти – сбежать с висельницы, и убить единственного оставшегося в живых темного Властелина?

Их оружие вызывает смех. Первый раз когда я его увидел, чуть не упал от хохота. Они называют его бюрократией. Листки белой бумаги, на котором написано "Свидетельство о выселении". Но представь, теперь мне и они не под силу. Вначале я был, и просто убивал. Но недавно меня схватил артрит и…" старик зашелся лающим кашлем, и его еще больше согнуло пополам. Отдышавшись, сморщился от возникшей кляксы. Обмакнул перо в чернильницу, он продолжил писать: "А что я мог сделать. Доспехи лежат на полке, а я не способен поднять даже перчатку. Да еще и острые концы ранят руки. Чертова ржавчина! Последний раз когда я пытался открыть дверь кабинета, ручка хрустнула, и отвалилась. А я два месяца ходил по комнате с распухшей, сочящейся гноем рукой. Теперь то уж все прошло. Кожа усохла и почернела, но зато теперь рука стала не такая тяжелая. А для меня каждый грамм в тягость, эх…где же годы то мои былые?..."

"Генка, смотри", здоровый санитар, 2 на 2 метра, сидевший перед монитором, толкнул напарника в бок. "Аркадьич сегодня что т опять на стене пишет. (и действительно, на одном из мониторов, на котором был наклеен пластырь с цифрой 5, была видна обитая войлоком комната. Камера висела наверху, и под углом, поэтому изображение было немного искажено. Тем не менее, было заметно что старик, в белой ночнушке, с цифрой 5 на спине, что то пишет на стене. Изображение было черно белое, поэтому о цвете написанного ничего конкретного сказать было нельзя) "Может сходишь, проведаешь его? А то доктор опять завтра нам взбучку устроит что не уследили, ты его знаешь. У меня до сих пор коленки трясутся, как вспоминаю последний выговор. Да и рука у него тяжелая, пришибить может." "Сам бы сходил" буркнул напарник, но сегодня была его очередь, поэтому захватив с собой чемодан с препаратами, он вышел из диспетчерской.

Бесконечная пустыня... Справа редкие руины неуцелевших зданий,когда-то бывших гигантскими домами в столь же гигантских мегаполисах, слева редкие кустики и мелкие деревца, которые давным-давно были большими деревями... Однообразный пейзаж,скука и сон - эти вещи преследовали Валерия с того момента,как его вышвурнули из бункера вместе с его бывшими друзьями... Он увидел большой булыжник и присел на него,ему надо было отдохнуть после длинного пути.

Он прошел уже достаточно много,и жара ядерной пустыни доканала его. Он сел на этот булыжник и погрузился в воспоминания... Как он жил в бункере,как учился в нем,тот самый тест,из-за которого он стал уборщиком... Тот бунт,что он проводил с друзьями,и из-за которого он сейчас находился здесь... С того момента,как его вышвырнули, прошло несколько месяцев... И хотя ему было всего 18,выглядел он заметно старше... Это было естественно,ведь он уже несколько десятков раз переживал лучевую болезнь,а сразу лечить ее не получалось,а все эти походы на сотни километров,на которые уходило по несколько дней? Атаки рейдеров,всяческих отрядов "Альфа", "Сигма" , "Циклон" и так далее и все в таком же духе... В таких условиях либо сразу умираешь,либо сразу закаляешься.

Он встал с камня,отряхнулся,и хотел пойти дальше. Внезапно он услышал шум... Шум чего-то работающего... Похожего на двигатель... "Неужели опять?" - мигом появилась в голове мысль. Обычно звук двигателя в пустыне означал две вещи: Либо рядом населенный пункт, либо едет какой нибудь "отряд". Но никаких признаков населенных пунктов рядом не было... Вдруг Валерий увидел облака пыли. Это точно были рейдеры. Они опять ехали атаковать какую-нибудь деревушку... Но вдруг появился шум еще одного двигателя. А за ним стрельба. "Неужели с рейдерами кто-то решил потягаться?" - думал Валера и наблюдал,что же произойдет дальше...

Франция, 19 век.
Ночь. На улице середина сентября. Легкий ветерок играет только-только начавшей опадать листвой, изредка кружа и перетаскивая ее с места на место. В черном беззвездном небе печально улыбается месяц, одаряющий землю тусклыми серебряными лучами. Под светом этих блеклых лучей уже четыреста лет величественно возвышается над остальными строениями древний замок Валуа. Сквозь его огромные словно витражи окна проходит неясный лунный свет и озаряет внутри тощую фигуру невысокого юноши. Парень задумчиво оперся руками о темную полированную поверхность стола. Старинный массивный стол и такие же стулья, широкий открытый камин, диван, обитый мягким красным бархатом, темные рамы зеркал - вся мебель в гостином зале была сделана из редкого черного дерева и выполнена в готическом стиле.