Ну так кто должен отмечать День памяти жертв политических репрессий?

Но ведь потом! – скажут мне оппоненты,- вы тоже расстреливали. Да, было дело. Но только потом! А сначала было так, что генерала Краснова, после разгрома его мятежа, большевики просто отпустили. Под честное слово, что он больше не будет…. В мировой истории есть еще примеры, когда вот так вот отпускали противника, схваченного с оружием? Наивные как дети, честное слово! Между прочим Краснов слово свое, понятное дело, не сдержал.

Но я, собственно, не о Краснове, а о нас, нынешних левых, нынешних коммунистах. Как-то получилось так, что мы почти смирились с неким ярлыком, который на нас наклеили. Начинаем оправдываться за «красный террор», подчас забывая о своих, гораздо более многочисленных жертвах. Зачем? Давайте лучше жестко напоминать им об их деяниях. И помнить о наших павших. Потому что всегда, во всей мировой истории коммунистическое движение выступало как самое гуманное течение. Которое старалось гасить все вспышки стихийного насилия. И уж только тогда, когда приходилось защищатся…. Но право на самозащиту имеет каждый. Более того, левые к жестким мерам частенько прибегали с явным опозданием.

А уж если говорить о масштабах, то списки наших погибших перевесят все. Не так давно Медведев сказал что-то очень осуждающее в отношении Сталина, Но до этого Дмитрий Анатольевич, будучи в Финляндии, возложил цветы к могиле Маннергейма.

Того самого, при котором в 1918 г. число жертв белого террора в Финляндии исчислялось в 40 тыс. человек. По неполным данным 10 тыс. было казнено во время войны. 15817 было расстреляно после победы белофиннов. В концлагерях умерло так же около 15 тыс. человек. Эти значительные цифры для страны с трехмиллионным населением. Как пишет историк В. Галин, в относительных цифрах в Финляндии было пропущено через тюрьмы почти 3% населения страны, что в 2-4 раза больше, чем содержалось уголовных и политических заключенных в ГУЛАГЕ. Гибли рабочие, крестьяне, интеллигенты. К слову, в те весенние дни 1918 года погиб и Альгот Тиетявяйнен, он же Майю Лассила, редактор коммунистической газеты, придумавший веселую историю, которую все мы знаем по фильму «За спичками». Медведев этот фильм наверняка тоже смотрел.

30 октября в очередной раз будет отмечаться день памяти жертв политических репрессий. Недурно бы было к нему подготовится. Может быть даже к «соловецкому камню» прийти. Потому что именно у коммунистов есть все основания отмечать эту поминальную дату. Хотя бы затем, чтобы вспомнить всех наших павших.

Террор войск Чехословацкого корпуса
Импульс к развитию белый террор получил после восстания 40-тысячного чехословацкого корпуса. После захвата чехословаками Челябинска 26 мая 1918 г. все члены местного Совета были арестованы и расстреляны. После захвата Пензы в плен к чехословакам попало около 250 красноармейцев-чехословаков, большинство которых вскоре было убито. Все члены местного совета (20 человек) были расстреляны и после захвата 30 мая Петропавловска[14].
8 июня войсками Чехословацкого корпуса была взята Самара, после чего в тот же день ими было расстреляно 100 красноармейцев и 50 рабочих. Всего в первые дни после взятия города ими было убито не менее 300 человек. Проводятся и массовые аресты. К 15 июня в Самаре число заключённых достигло 1680 человек, к началу августа — более 2 тысяч. Кроме того, часть арестованных из Самары была вывезена в другие города. Так, в Бузулуке в августе их количество достигло 500, в Хвалынске — 700, в Сызрани — 600 человек[15].
Продолжались регулярные расстрелы в Самаре и её окрестностях и летом 1918 г. 6 июля в Самаре после разгона собрания железнодорожников было расстреляно 20 человек. Из 75 человек самарского союза грузчиков 54 были расстреляны. Вблизи Самары в ходе подавления восстания крестьян в трёх волостях Бугурусланского уезда в июле 1918 года было расстреляно более 500 человек[16].
Во взятом чехословаками 22 июля Симбирске было расстреляно около 400 человек. В Казани, захваченной войсками чехословаков в августе, менее чем за месяц было казнено более тысячи её жителей[17].
Общее количество жертв чехословаков и образованного после взятия ими Самары бывшими членами разогнанного большевиками Учредительного собрания правительства КОМУЧа летом-осенью 1918 г. на территории Поволжья И. С. Ратьковский оценивает количеством более 5 тысяч человек. Как отмечает историк, их жестокость часто не знала границ. Так, из 37 арестованных женщин, виновных лишь в захоронении трупов, которые Волга выбрасывала на берег, 16 было расстреляно, а остальные не были казнены только благодаря побегу, в ходе которого погибло ещё 7 женщин[18].

Белый террор на Востоке России

На Урале, в Сибири, на альнем Востоке России в жестокости были замечены войска, подконтрольные разным казачьим атаманам: Б. В. Анненкову, А. И. Дутову, Г. М. Семёнову, И. П. Калмыкову, И. Н. Красильникову и другим. В следственном деле против атамана Анненкова, начатом в мае 1926 года, сохранились несколько тысяч показаний подвергшихся грабежам крестьян, родственников убитых его отрядом под девизом: «Нам нет никаких запрещений! С нами Бог и атаман Анненков, руби направо и налево!»[19]. 11 сентября 1918 года при подавлении крестьянского выступления в Славгородском уезде «гусары» Анненкова замучили и убили до 500 человек. В их числе были и 87 делегатов крестьянского съезда, которых по приказу Анненкова изрубили на площади Славгорода против народного дома и там же закопали в яму. Была сожжена дотла деревня Чёрный Дол, в которой располагался штаб восставших, расстреливались, бились и вешались на столбах даже жёны и дети крестьян. Девушек из Славгорода и его окрестностей привозили к поезду Анненкова, находившемуся на городской станции, насиловали, а затем расстреливали. По свидетельству очевидца Блохина, казни анненковцев отличались особой жестокостью: у жертв вырывались глаза, языки, вырезались полосы на спине, их закапывали живьём, привязывали к конским хвостам. В Семипалатинске Анненков угрожал расстрелять каждого пятого жителя города в случае отказа выплаты контрибуции[20].
9 мая 1918 года после взятия казаками атамана Дутова села Александров-Гая было закопано заживо 96 взятых в плен красноармейцев. Всего в селе разными способами было казнено 675 человек. После захвата казачьим отрядом атамана Дутова 27 мая 1918 года Челябинска и Троицка, 3 июля Оренбурга в этих городах был установлен режим террора. В одной оренбургской тюрьме содержалось более 6 тысяч заключённых, из них около 500 были убиты в ходе допросов. В Челябинске дутовцами было расстреляно или вывезено в тюрьмы Сибири 9 тысяч человек. По сообщениям советской периодики, в Троицке дутовцами в первые недели после взятия города было расстреляно около 700 человек. В Илеке ими было уничтожено 400 человек. Такие массовые казни были характерны для казачьих войск Дутова[21]. Приказом от 4 августа 1918 года Дутов ввёл на подконтрольных ему территориях смертную казнь за малейшее сопротивление властям, а также за уклонение от воинской службы [20]. В одной только Уральской области в январе 1919 года казаками Дутова было убито 1050 человек[21]. 3 апреля 1919 года казачий атаман приказал расстреливать и брать заложников при проявлении малейшей неблагонадёжности [20]. В том же году в селе Сахарное дутовцами была сожжена больница вместе с 700 находившимися там больными тифом красноармейцами, уничтожена деревня Меглиус вместе с 65 её жителями[21].
Сподвижник атамана Семёнова генерал-майор Л. Ф. Власьевский на допросе 13 августа 1945 года свидетельствовал:
Белоказачьи формирования атамана Семёнова приносили много несчастий населению. Они расстреливали заподозренных в чём-либо лиц, жгли деревни, грабили жителей, которые были замечены в каких-либо действиях или даже в нелояльном отношении к войскам Семёнова. Особенно отличились в этом дивизии барона Унгерна и генерала Тирбаха, имевших свои контрразведывательные службы. Но наибольшие зверства всё же чинили карательные отряды войсковых старшин Казанова и Фильшина, сотника Чистокина и другие, которые подчинялись штабу Семёнова" [22].

Сам Семёнов также признавал на суде, что при проявлении сопротивления его войска сжигали деревни. Семёнов лично держал под контролем пытки в застенках, в ходе которых было убито до 6500 человек [22]. Наивысшего размаха «белый террор» достиг в Сибири в отношении крестьян в ходе карательных акций частей армий адмирала Колчака в районах действия партизан, в этих акциях использовались также отряды Чехословацкого корпуса[4]. Отношение адмирала Колчака к большевикам было крайне негативным.[23]
В ноябре 1918 года адмирал А. В. Колчак, осуществляя власть в Сибири, проводил политику высылки и расстрелов эсеров[2]. Член ЦК партии правых эсеров Д. Ф. Раков сумел переправить из тюрьмы за границу письмо, которое было опубликовано в 1920 году виде брошюры с названием «В застенках Колчака. Голос из Сибири». В нём он писал, в частности, следующее:
Омск просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты. Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек.
Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие...[24]

С приходом к власти Колчака Российский Совет министров Постановлением от 3 декабря 1918 г. «в целях сохранения существующего государственного строя и власти Верховного Правителя» скорректировал статьи Уголовного Уложения Российской империи от 1903 г. Статьи 99, 100 установили наказание в виде смертной казни как за покушение на Верховного Правителя, так и за попытку насильственного свержения власти, отторжения территорий. «Приготовления» к данным преступлениям, согласно статье 101 карались «срочной каторгой». Оскорбления ВП в письменной, печатной и устной форме карались тюремным заключениям согласно статье 103. Бюрократический саботаж, неисполнение приказов и прямых обязанностей служащими, согласно статье 329, карался каторжными работами на срок от 15 до 20 лет. Деяния согласно Уложению рассматривались военно-окружными или военно-полевыми судами в прифронтовой полосе. Согласно данным статьям квалифицировались, к примеру, действия большевистско-эсеровского подполья, организовавшего восстание в Омске в конце декабря 1918 г.[1]
Из документальных свидетельств — выдержка из приказа губернатора Енисейской и части Иркутской губернии генерала С. Н. Розанова, особого уполномоченного Колчака в г. Красноярске) от 27 марта 1919 года:

Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания:
1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, — расстреливать десятого.
2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны.
Примечание. Всё отобранное должно быть проведено приказом по отряду…
6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно [3].
Политические руководители чехословацкого корпуса Б.Павлу и В.Гирса в официальном меморандуме союзникам в ноябре 1919 г. заявляли:
Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию[25].
В Екатеринбургской губернии, одной из 12 находившихся под контролем Колчака губерний, при Колчаке было расстерляно не менее 25 тысяч человек, перепорото около 10 % двухмиллионного населения. Пороли как мужчин, так и женщин и детей[25].
Беспощадное отношение карателей Колчака к рабочим и крестьянам спровоцировало массовые восстания. Как отмечает про режим Колчака А. Л. Литвин, «трудно говорить о поддержке его политики в Сибири и на Урале, если из примерно 400 тыс. красных партизан того времени 150 тыс. действовали против него, а среди них 4—5 % было зажиточных крестьян, или, как их тогда называли, кулаков»[26].

Белый террор на Юге России

Деникин, говоря об ошибках белого движения и актах жестокости со стороны белых офицеров в ходе войны с «красной напастью» в борьбе за «Великую, Единую и Неделимую Россию», признавал уровень повсеместного разгула жестокости и насилия в рядах своей армии:
Нет душевного покоя, - Каждый день - картина хищений, грабежей, насилия по всей территории вооружённых сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, когда ему удастся подняться из грязи
Я не хотел бы обидеть многих праведников, изнывавших морально в тяжелой атмосфере контрразведывательных учреждений, но должен сказать, что эти органы, покрыв густою сетью территорию Юга, были иногда очагами провокации и организованного грабежа. Особенно прославились в этом отношении контрразведки Киева, Харькова, Одессы, Ростова (донская). Борьба с ними шла одновременно по двум направлениям — против самозванных учреждений и против отдельных лиц. Последняя была малорезультатна, тем более, что они умели скрывать свои преступления и зачастую пользовались защитой своих, доверявших им начальников[27]
Г. Я. Виллиам в своих воспоминаниях отмечает:
Вообще, отношение ко взятым в плен красноармейцам со стороны добровольцев было ужасное. Жестокости иногда допускались такие, что самые заядлые фронтовики говорили о них с краской стыда.
Помню, один офицер из отряда Шкуро, из так называемой «волчьей сотни», отличавшийся чудовищной свирепостью, сообщая мне подробности победы над бандами Махно, захватившими, кажется, Мариуполь, даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных безоружных уже противников:
— Четыре тысячи! [28]

Правительством Деникина вопрос об ответственности большевиков решался жёстко. Приказом № 7 от 14 (27) августа 1918 г. Деникин распорядился «всех лиц, обвиняемых в способствовании или благоприятствовании войскам или властям советской республики в их военных или в иных враждебных действиях против Добровольческой армии, ... предавать «военно-полевым судам войсковой части Добровольческой армии, распоряжением военного губернатора». Данный приказ, как правило, передавал дела на представителей советской власти и пленных судам тех воинских частей, с которыми они сражались — что рассчитывать на снисхождения по отношению к виновным не позволяло.[1]
С формированием Особого совещания при ГК ВСЮР и создания Управления юстиции в его составе появилась возможность привести в систему меры ответственности руководителей советской власти и активистов большевистской партии. В Сибири и на Юге белая власть посчитала необходимым внесения изменений в статьи Уголовного уложения 1903 года. 8 января 1919 года Управление юстиции предложило восстановить в исходном виде редакции статей 100 и 101 от 4 августа 1917 года. Однако протокол заседания Особого совещания № 25 не было утверждено Деникиным, с его резолюцией: «Можно изменить редакцию. Но изменить репрессию (смертную казнь) совершенно невозможно. По этим статьям судятся большевистские главари — что же ?! Мелкоте — смертная казнь, а главарям — каторга? Не утверждаю. Деникин».[12]

23 июля 1919 г. Особым совещанием при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России Деникине, был утвержден «Закон в отношении участников установления в Российском государстве советской власти, а равно сознательно содействовавших её распространению и упрочению», разработанный под руководством ученого-правоведа, председателя Московской судебной палаты В. Н. Челищева. Согласно этому закону (с поправками от 15 ноября 1919 г.) все, кто был виновен «в подготовлении захвата государственной власти Советом народных комиссаров, во вступлении в состав означенного Совета, в подготовлении захвата власти на местах советами солдатских и рабочих депутатов и иными подобного рода организациями (комбедами, ревкомами и др. — В.Ц), в сознательном осуществлении в своей деятельности основных задач советской власти», а также те, кто участвовал «в сообществе, именующимся партией коммунистов (большевиков), или ином обществе, установившем власть советов», подвергались смертной казни с конфискацией имущества. «Прочие виновные в содействовании или благоприятствовании деятельности советской власти» исходя из тяжести совершенного ими деяния, осуждались к следующим мерам наказания: «бессрочная каторга», или «каторжные работы от 4 до 20 лет», или «исправительные арестантские отделения от 2 до 6 лет». Согласно данному закону, наиболее мягким наказанием являлось тюремное заключение от месяца до 1 года 4 месяцев или «денежное взыскание» от 300 до 20 тыс. рублей.[12]
Данных мер казалось мало для наказания «преступных деяний» большевиков и советской власти. Особое совещание № 112 от 15 ноября 1919 года рассмотрела закон от 23 июля, усилив репрессии. В категорию «участников установления советской власти» были включены члены «сообщества, именующегося партией коммунистов (большевиков) или иного сообщества, установившего власть советов», или «иных подобных организаций». [12]

«Белый террор» в конце Гражданской войны

На заключительном этапе Гражданской войны особенно жестокую политику «белого террора» проводили сибирские атаманы генерал-лейтенант Г. М. Семёнов (атаман Забайкальского казачьего войска, лично присутствовал при проведении допросов и пыток[4]) и генерал-майор И. П. Калмыков (атаман Уссурийского казачьего войска); а также командир Конно-азиатской дивизии генерал-лейтенант барон Р. Ф. Унгерн фон Штернберг[4].
Пытки

В воспоминаниях сообщается о фактах применения в Белой армии пыток поистине животной жестокости:

К нам иногда заходил член военно-полевого суда, офицер-петербуржец… Этот даже с известной гордостью повествовал о своих подвигах: когда выносили у него в суде смертный приговор, потирал от удовольствия свои выхоленные руки. Раз, когда приговорил к петле женщину, он прибежал ко мне, пьяный от радости.
- Наследство получили?
- Какое там! Первую. Вы понимаете, первую сегодня!.. Ночью вешать в тюрьме будут…
Помню его рассказ об интеллигенте-зеленом. Среди них попадались доктора, учителя, инженеры…
- Застукали его на слове "товарищ". Это он, милашка, мне говорит, когда пришли к нему с обыском. Товарищ, говорит, вам что тут надо? Добились, что он - организатор ихних шаек. Самый опасный тип. Правда, чтобы получить сознание, пришлось его слегка пожарить на вольном духу, как выражался когда-то мой повар. Сначала молчал: только скулы ворочаются; ну, потом, само собой сознался, когда пятки у него подрумянились на мангале... Удивительный аппарат этот самый мангал! Распорядились с ним после этого по историческому образцу, по системе английских кавалеров. Посреди станицы врыли столб; привязали его повыше; обвили вокруг черепа веревку, сквозь веревку просунули кол и - кругообразное вращение! Долго пришлось крутить. Сначала он не понимал, что с ним делают; но скоро догадался и вырваться пробовал. Не тут-то было. А толпа, - я приказал всю станицу согнать, для назидания, - смотрит и не понимает, то же самое. Однако и эти раскусили было - в бега, их в нагайки, остановили. Под конец солдаты отказались крутить; господа офицеры взялись. И вдруг слышим: кряк! - черепная коробка хряснула, и повис он, как тряпка. Зрелище поучительное
[29]

Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н.Фомину нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей.
[30]
Министр правительства Колчака барон Будберг в своём дневнике писал:
Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”).
[31]

Память жертв белого террора

На территории бывшего Советского Союза существует значительное количество мемориалов, посвящённых жертвам белого террора. Часто памятники ставились на местах массовых захоронений (братских могил) жертв террора.


Площадь Павших Борцов,
открытие обелиска, 1925 год
Центральная площадь Волгограда с 1920 года носит название «площади Павших Борцов». Здесь, на бывшей Александровской площади, были захоронены останки 55 жертв белого террора. В 1925 году на площади был сооружен обелиск по проекту художника Н.Н.Любимова.
В 1957 году мемориальная зона была расширена по проекту архитектора В. Е. Шалашова — часть ансамбля посвящена Героям Великой Отечественной войны. На памятнике-обелиске из чёрного и красного гранита высотой 26 метров высечен текст: «Пролетариат Красного Царицына борцам за свободу». «Здесь похоронены героические защитники Красного Царицына, зверски замученные белогвардейскими палачами в 1919 г.»[33]
Братская могила жертв белого террора в Волгограде расположена в сквере на улице Добролюбова. Памятник построен в 1920 году на месте братской могилы 24 красноармейцев, расстрелянных белыми. Ныне существующий монумент в виде прямоугольной стелы был создан архитектором Д. В. Ершовой в 1965 году.[34]
Памяти жертвам белого террора в Воронеже расположен в сквере недалеко от областной Никитинской библиотеки. Памятник открыт в 1920 году на месте публичной казни в 1919 году войсками К. Мамонтова партийных деятелей города; современный вид имеет с 1929 года (автор — архитектор А. И. Попов-Шаман, который впоследствии работал с академиком Б.М.Иофаном).
Мемориал жертвам белого террора в Выборге открыт в 1961 году на 4-м километре Ленинградского шоссе. Памятник посвящён расстрелянным белыми из пулемёта на крепостном валу города 600 пленным.[35]
В г. Славгороде Алтайского края установлен памятник участникам Чернодольского восстания и членам их семей, ставшим жертвами белого террора атамана Анненкова, установлен на месте казни 28 повстанцев.[36]
В Севастополе, в районе 5-ой Бастионной улицы, с декабре 1920 года существует «Кладбище Коммунаров и жертв белого террора». Кладбище названо в честь участников коммунистического подполья, расстрелянных белыми в 1919—1920 годах. Позднее на кладбище хоронили погибших участников Великой отечественной войны и партизанского движения в Крыму.[37]
См. также

А как вели себя правительства белых генералов? Примеры приведу по Сибири. 18 ноября 1918 г. в Омске была свергнута Директория - эсеровское правительство. Власть перешла к креатуре англичан - адмиралу Колчаку. По настоянию Антанты он был объявлен Верховным правителем России. 3 декабря 1919 г. Колчак подписал постановление о широком применении смертной казни за покушение на здоровье и жизнь Верховного правителя, за борьбу против белого режима.
Колчаковцы начали после переворота арестовывать и уничтожать свергнутых ими эсеров. 22 декабря группа большевиков и солдат напала на тюрьму в Омске и освободила арестованных. Часть эсеров, около 60 человек, решила вернуться в тюрьму, надеясь, что «законная власть» их оправдает. Но ночью конвой вывел их на лед Иртыша и расстрелял. Всего в связи с событиями 22 декабря колчаковцы уничтожили в Омске полторы тысячи человек, трупы убитых вывозили на санях навалом, как туши скота.
На Урале и в Сибири шли массовые аресты. В конце 1918 г. в сибирских концлагерях находилось 914 тысяч заключенных, 75 тысяч - в тюрьмах. Были еще тюрьмы и концлагерия других белых правительств. Для сравнения: в Советской России в это время было чуть более 42 тысяч заключенных, из них 2 тысячи - в концлагерях.
Колчаковцы начали грабеж сибирских крестьян, сопротивление жестоко подавляли. Как вели себя белые каратели? «Развесив на воротах Кустаная несколько сот человек, постреляв немного, мы перекинулись в деревню, -повествовал штаб-ротмистр драгунского эскадрона из корпуса Каппеля Фролов, - ...деревни Жаровка и Каргалинск были разделаны под орех, где за сочувствие большевизму пришлось расстрелять всех мужиков от 18 до 55 лет, после чего пустить «петуха». Далее ротмистр сообщал о расстреле двух-трех десятков мужиков в селе Боровом, в котором крестьяне встретили карателей хлебом-солью, и сожжении части этого села... Колчаковцы своими зверствами так настроили против себя сибирское крестьянство, что здесь возникло мощное партизанское движение. 150 тысяч партизан помогли Красной Армии изгнать колчаковцев и интервентов из Сибири. Так же жестоко вели себя другие белогвардейские правительства. Террор против сторонников красных и Советов применяли интервенты, кулаки, зеленые, националисты.

Вот почему Советская власть объявила в ответ на белый террор 2 сентября 1918 года красный террор. О его жертвах есть статистика, хотя и неполная. ВЧК и ее местные комиссии расстреляли в сентяре - декабре 1918 года 6300 человек и за первые семь месяцев 1919 г. - 2089. Этим сведениям не верят и преувеличивают их антисоветчики. Конечно, расстрелы осуществляли и другие советские органы. Белые же правительства учета уничтоженных белогвардейцами людей не вели. Хотя масштабы их террора многократно превышали размеры красного террора. Генерал Гревс, командир корпуса американских интервентов в Восточной Сибири, писал в своих мемуарах в 1922 году: «В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как обычно думали. Я не ошибусь, если на каждого человека, убитого большевиками, приходилось сто убитых антибольшевистскими элементами». Это субъективное представление
характеризует объективно соотношение масштабов белого и красного
террора. Следует учитывать, что белым надо было подавлять сопротивление
большинства народа, а красным - меньшинства.
Наконец, большевики проявляли и милосердие. Начиная с мая 1918 года ВЦИК объявлял амнистии к революционным праздникам заключенным, прежде всего крестьянам и рабочим, втянутым в антисоветские восстания. Я не встречал сообщений об амнистиях белых правительств. Большевики победили в тяжелейшей Гражданской войне не потому, что применяли террор, а потому, что их поддержало в конечном счете большинство рабочих и крестьян, не желавших возврата к буржуазному строю, связавших свои житейские перспективы с Советской властью.