Об FRPG "Блэклайт" - тема обсуждения тут.
Также обсуждение есть в группе ВК.

Здесь только игра.
Добро пожаловать в Блэклайт.

Слимиан видел, как трое молодых богато одетых парней избивали валяющегося у их ног Старика. Несчастный нищий уже почти не шевелился. Седая борода покраснела от крови, сочащейся из разбитого рта, глаза закатились. Даже скрюченные от артрита пальцы уже не прикрывали беззащитный живот, а лишь беспомощно рефлекторно скребли булыжник мостовой.

«ПРЕКРАТИТЕ! ОСТАВЬТЕ ЕГО!» - он не узнал свой голос. Парни перестали пинать деда и посмотрели в его сторону. Самый крупный из них неспешно подошёл. Носки его ботинок блестели тёмным.

«Знай своё место, тупая деревенская гнида!» - рявкнул громила и резко ударил наотмашь. Лениво, тыльной стороной ладони, но так сильно, что перстень на его пальце порвал Слимиану щеку.

«Так его, выродка! Эй, а что это у тебя за глупая палка,а, сэр лыцарь?!» - захохотали двое других.

Глаза Слимиана залила яростная пелена. Он поднял с земли выбившийся из дороги булыжник и кинул его в голову развернувшемуся здоровяку. Тот со стоном рухнул, врезавшись лицом в мостовую. Двое его дружков окончательно забыли про Старика и бросились на наглого выскочку. Слимиан легким финтом увернулся от первого и, достав палку, ударил его по спине. Но вместо привычного шеста в руках откуда-то оказался острый меч. Хулиган рухнул на землю с перебитым у поясницы позвоночником и истошно закричал, захлебываясь кровью. Второго Слимиан полоснул по шее. Отрезанная голова с глухим стуком упала на дорогу, а тело рухнуло и конвульсивно задергалось. Из шейной артерии толчками выходила кровь.

Слимиан с ужасом смотрел на камни мостовой, по которым кровь текла уже ручьями. Содрогаясь от омерзения, он поискал глазами Старика. Но вместо нищего на дороге лежал Вариус, глаза его остекленело смотрели в небо. Юноша почувствовал, как глаза мокнут от слёз, из горла вырвался всхлип. Он рухнул на колени рядом с мёртвым учителем. А тот вдруг пошевелил зрачками, уставившись на Слимиана.

«Я буду ждать тебя в Блэклайте, Мелёкай, - проговорили мёртвые губы, липкие от слюней и крови, - двадцать восьмого числа месяца Середины Лета, за час до заката, на пристани».

Юноша медленно вынырнул из зыбкого кошмара и открыл глаза. Над ним расстилалось звёздное небо.

Она баюкала на руках сына, напевая ему колыбельную. Белокурый мальчуган улыбался в полудреме, слушая ласковую материнскую песнь. Сзади её вдруг крепко обнял муж и зарылся носом в прекрасные волосы, молча поцеловал в шею, тепло вздохнул.

Ева была счастлива. Так счастлива, как не была уже давно. Словно когда-то случилось что-то плохое, но потом забылось, как страшный сон. Она отогнала прочь мрачные мысли и, шепнув мужу «Я сейчас», легко выскользнула из его объятий. Ева уложила мальчика в кроватку и еще какое-то время смотрела, как он спит. Провела пальцами по белокурым волосам, приложилась губами к теплому лбу.

Повернулась к мужу, улыбнулась ему. Он подошёл ближе, нежно обнял её, поцеловал в губы. Она тихо засмеялась, игриво отталкивая его. Волосы растрепались, упали на лицо. Она потянулась, чтобы убрать седую прядь.

Седую прядь.

Ева похолодела. Тяжелые воспоминания нахлынули мощной волной. Ноги подкосились, она рухнула на пол и в ужасе осмотрелась. Теплый дом исчез, свечи погасли, в окно светила полная луна. Она подняла взгляд и завизжала: перед ней болтался в петле муж, с укоризной смотрящий на неё выпученными глазами. Девушку затошнило, она со всхлипами повернулась и встала, бросившись к детской кроватке. Но она была пуста. На подушке лежал лишь амулет в виде четырехлистного клевера. Дрожащей рукой Ева потянулась к нему, но едва коснулась, как он рассыпался в пыль. А вместе с ним и весь дом. Девушка закашлялась, вытирая слезы, а откуда-то из темноты ночи слышался старческий смех:

«Двадцать восьмого числа месяца Середины Лета, город Блэклайт, на пристани за час до заката! Там ты сможешь обрести то, что потеряла!»

Ева проснулась с криком, в холодном поту. В ту ночь она больше не смогла уснуть.

Оскар читал проповедь. Слова из «Книги Очага» песней лились над затаившей дыхание толпой. От его мощного, красивого голоса воздух искрился и наливался светом. Клирик чувствовал, как каждая строка западает в души сидящих перед ним людей, как с настенных барельефов на него одобрительно взирают Новые Боги, как у него за спиной словно растут крылья.

Но вдруг в зале появилась черная фигура. Некто в плотной черной мантии ходил от человека к человеку, и спокойное умиротворение на лицах сменялось яростной гримасой. Казалось, никто не замечал человека в черном, так легко он перемещался из ряда в ряд и чем больше он проходил, тем сильнее рос недовольный ропот толпы.

Оскар повысил голос, но это не помогало. Люди начинали злиться, кто-то встал с места.

«Вор!» - послышалось из одного конца зала.

«Обманщик!» - крикнула женщина.

«Лжец!» - заревел кто-то басом.

Оскар от удивления замолчал, а толпа становилась всё злее и злее.

«Ублюдок! А мы ему верили! Хватит на нас наживаться!» - недовольство всё росло.

«Вытащим из него наши деньги!» - раздался чей-то яростный крик, который все вокруг тут же подхватили.

«Это неправда! Клевета!» - Оскар от удивления вяло попытался оправдаться, но толпа была непреклонна. Она волной нахлынула к нему на помост, чей-то кулак выбил из легких воздух, другой разбил скулу, а затем его подхватили десятки рук и принялись бить, рвать и кромсать. Оскар закричал, чувствуя, как его разрывают на части заживо. Всё смешалось и размылось, кровь залила глаза. Лишь неясно откуда взявшаяся фигура в черном оставалась четкой.

«Двадцать восьмого числа месяца Середины Лета приезжай в город Блэклайт, - раздался в ушах незнакомый голос, - За час до заката будь там на пристани, если ищешь веры».

А затем чьи-то пальцы выдавили Оскару глаза.

Бывший священник проснулся, почувствовав, как бешено бьётся его сердце. Мысленно прочитав молитву, он посмотрел на родимое пятно на руке. Стало легче. Оскар зажег свечу и потянулся за картой.

Удар был такой силы, что Гарри упал с коня и крепко приложился спиной о мостовую. Не успел он прийти в себя, как на него налетел один из наездников. Гарри едва увернулся от тяжелых копыт, но тут же почувствовал жгучий удар кнутом по спине. Он закричал, но от второго удара перехватило дыхание, а глаза вылезли из орбит. Гарри еще пытался отползти к стенам домов, чтобы наездники не могли кружить вокруг него, словно вороны, но каждый удар пригвождал его к мостовой. Хлысты били по рукам, ногам, по открытой спине. Один удар пришелся по затылку, едва не сорвав Гарри скальп. Вскоре силы окончательно оставили его и он затих. Последующих ударов он больше не чувствовал.

Очнулся он, когда уже стемнело. Наездников не было видно, как и коня самого Гарри. Всё тело нещадно болело. Он чувствовал, как с открытых рваных ран на спине текла кровь. Ужасно хотелось пить.

С трудом поднявшись на ноги, он, пошатываясь, двинулся туда, где на них напали. Но следов битвы не осталось. Ни тел, ни луж крови, ни даже обломков стрел и арбалетных болтов.

Гарри двинулся вдоль пустой улицы. Ему казалось, что с каждым шагом вокруг нарастает какой-то шум. Как будто рокот прибоя. Слышалось чье-то покашливание и смех, хотя в окнах домов не горел свет, а дорога была безлюдна.

Вдруг в глаза Гарри ударил яркий свет, он зажмурился, а когда смог раскрыть веки, то увидел перед собой публику. Сам он стоял на сцене и выкидывал перед этими людьми какие-то дикие коленца против своей воли. Он не управлял собой, его руки и ноги шевелились против воли. Сам Гарри мог лишь вращать головой. Он со страхом заметил, что от его рук и ног вверх тянутся тонкие, едва заметные нити, за которые и дергал невидимый кукловод.

Гарри поднял глаза и увидел огромного Тамтама, к чьим пальцам и вели нити. Здоровяк блаженно улыбался, несмотря на торчащую из черепа стрелу.

«Двадцать восьмого числа месяца Середины Лета, - прогудел Питер незнакомым голосом, - нам нужно прибыть в Блэклайт и быть на его пристани за час до полуночи. Там мы найдём то, что потеряли. Так он сказал».

И свет на сцене погас.

Гарри открыл глаза, чуть склонил голову. У его постели на коленях стоял и жалобно скулил Питер, уткнувшийся лицом в одеяло своего друга и хозяина.

Состав мерно стучал, устремляясь вдаль. Салца смотрел в окно. Мимо него проносились черные леса, пустыни из пепла и лавовые поля. Небеса то бурлили чудовищными бурями и облака складывались в давно знакомые лица, то разверзались кровавым дождем, оставляющим на стекле бурые потёки.

Вскоре поезд вошёл в город и замедлил ход. Из окрестных домов с кривыми крышами и косыми стенами, с которых стекала грязь и слизь, на Салцу через мутные окна смотрели люди.

Паровоз издал утробный гудок и замер. Салца направился к выходу из поезда.

Из вагона он сразу вышел на эшафот. Там стояли в ряд одиннадцать человек. Сальца знал каждого из них лучше, чем себя самого.

Приговор читал Эрцо фон Бильденштрауд, подле него стоял его сын Макби, сжимающий в руках огромный топор палача. На всё это снизу взирала толпа людей без лиц.

Салцу объявили виновным в предательстве Дюжины. Наказание – смерть всей его семьи. Макби подошёл к Салце и с легким поклоном вручил ему топор. Лицо наследника оставалось равнодушным.

Первым голову на плаху положил юный Лобин из Видии. Убить его оказалось легче всего, ведь он и так умер раньше остальных. Последним лишился головы Гов Стрелок. Когда его голова упала в корзину, он всё ещё смотрел на Салцу.

«Двадцать восьмого числа месяца Середины Лета, - сказала голова Гова, - будь на пристани Блэклайта за час до заката».

Салца отдал топор Макби, положил голову на плаху и закрыл глаза.

Он проснулся в слезах.

Никто из них толком не запомнил, как добрался до цели. Кто-то приехал на паровозе, кто-то добрался на коне, кто-то нанял карету… Но детали путешествия остались где-то за границами разума. Их слишком занимали догадки и сомнения. Стоит ли верить снам? Что ждёт по прибытии? Возможно ли, что там найдётся то, что давно утеряно? Кошмары по-прежнему мучали их и чем ближе к Блэклайту, тем сильнее они становились, тем настойчивее нечто звало их. Сны окончательно потеряли связь с реальностью, наполнились трупными запахами, темной водой, скрипом кожаных ремней.

Вид Блэклайта внушил в них ещё большие сомнения. Над городом словно повисла тень. Дома склонялись над узкими улицами, грозя вот-вот рухнуть, под ногами хлюпал мусор и дерьмо. Редкие прохожие либо отводили глаза и спешили исчезнуть, либо провожали путников долгим, задумчивым взглядом.

Они собрались в положенное время в положенном месте. Шестеро незнакомых людей на пристани Блэклайта, за час до заката. Как ни странно, пристань была совершенно безлюдна. Не было видно ни рабочих, грузящих товары, ни важных купцов, ни даже простых прохожих. Пристань казалась давно заброшенной, словно в нее много лет не заходили корабли.

Первой появилась красивая молодая женщина с заплетенными в тугую косу длинными волосами с седой прядью. Несмотря на внешнюю хрупкость, в её взгляде читалась странная сила. Одета она была как подобает опытному путешественнику: хорошие ботинки, плотный дорожный плащ, заплечная сумка. Появившись, она огляделась вокруг и села подальше от воды.

Вторым появился юноша, ведущий под уздцы лошадь. Парень носил кожаные доспехи, из-за плеча виднелась рукоять меча. Хотя он был совсем молод, жесткое лицо выдавало в нём то ли солдата, то ли разбойника.

Следующим на пристань подошёл очень высокий и очень худой молодой мужчина, на вид немногим старше юноши в доспехах. Но одет он был в белую мантию с хитрым красно-голубым узором и при ходьбе пользовался посохом. Узнаваемый вид клириков Новых Богов.

Дальше из-за домов появился огромный крепкий солдат. Вернее, бывший солдат, судя по всему. Одетый неброско, в простые штаны и кольчугу поверх рубашки, он, тем не менее, выглядел крайне внушительно. Голову его обрамлял обруч. Лицо с неровно сросшимся после переломов носом и плотно сжатыми губами ничего не выражало.

Откуда-то неспешно появился странного вида здоровяк в полосатой майке. Вид он имел крайне внушительный: могучие черные усы, больше похожие на беличьи хвосты, огромные мохнатые брови, насупленный взгляд. На груди гиганта висела сумка с прорезями для рук и ног, в которой безвольно болталась странная кукла. Ни единого волоска, большие водянистые глаза на выкате, под бледной атласной кожей на висках и лбу виднелись голубые дорожки вен и артерий. В общем, включая одежду, кукла до странности походила на какую-то изуродованную пародию на человека.

Наконец, последним пришёл нехитро одетый мужчина с затравленным взглядом. Казалось, он не ожидал увидеть здесь других людей, поэтому долго не решался выйти на людное место, оставаясь в тени одного из домов. Но даже так можно было разглядеть достаточно мощные мышцы и широкие под рубахой, коротко стриженные волосы и висящий на поясе топор.

Солнце медленно клонилось к закату, скрываясь за крышами домов, приближая назначенную во снах минуту. На пристани царила тишина, не было слышно даже птиц. До назначенного времени оставалось несколько минут.

[Ход свободный]

Молодой человек опирался на посох, оглядывал окрестности совершенно незнакомого ему места. Вокруг не было ни души, если не считать каких-то странных людей, которые тоже чего-то ждали на пристани.
Клирик все еще старался вспомнить, как и главное зачем он тут оказался.
"Держи его... Вор... За час до заката" - воспоминания лишь отдельными кадрами всплывали в его голове, которая все еще болела от не самого комфортного путешествия, а также от кошмаров, которые постоянно мучали клирика - и во сне и наяву.
"Блэклайт" - так было написано на обшарпанной, старой, выцветшей табличке.
"Да уж, ну и местечко... Может, я попал в ад? Или в рай? Или наступил конец света как обещалось в пророчествах великого Бога У*?" - молодой человек мотнул головой, стараясь выгнать всякие мысли, но то, что представлял из себя Блэклайт - никак нельзя было назвать курортным городом. Вонь доносилась из глубин города, стены домов, которые клонились к земле тоже были цвета гнили, и даже море, которое омывало пристань - было черно-коричневого цвета, с таким же смрадным запахом. Клирик поморщился и вздрогнул от сей неприятной картины. Вспомнить, к сожалению, ему так ничего и не удалось - Оскар все никак не мог понять - было это взаправду или очередной больной сон.
- Кто знает, зачем мы здесь? - вбросил вопрос в воздух священнослужитель (скорее всего, уже бывший). Он не особо надеялся на ответ, потому что мимо проходящие люди прятались, как только взгляд Оскара падал на них, а те люди, что стояли на пристани, в ожидании чего-то, сами вряд ли были в курсе всего происходящего

Один из странного сборища, абсолютно не похожих друг на друга людей, непонятно как оказавшихся вместе, резко повернул голову.
Вопрос, адресованный непонятно кому, заставил Слимиана вернуться в реальность. До этого он отрешённо смотрел на своего коня, машинально поглаживая его по гриве, при этом полностью погрузившись в свои мысли.
-Как это- зачем? А это разве не королевский приём с игрой в кости и шлюхами?- съязвил парень- Эй, милсдарь!- он крикнул какому-то проходимцу- А когда уже подадут филе трески в черносливе? Что? Хотите сказать, это просто какой-то засратый порт?- раздухарившийся паренёк повернулся к Оскару- Ну тогда я точно не знаю, зачем мы здесь, монах.
Резко замолчав, один из путников сплюнул в мутную воду пытаясь показать невозмутимость, начал ещё усерднее причёсывать свою лошадь, да так интенсивно, что лошади это перестало нравится и он успокоился. Опять выругался. Уставившись на лошадь, он всеми силами пытался понять, смотрит ли на него кто-нибудь или нет. Когда ему это изрядно поднадоело, он опять медленно но верно начал утопать в сумбуре, что творился в его голове. Слишком много было вопрос. Слишком мало было ответов.

Девушка огляделась, и по телу побежали мурашки, внешний вид города вызывал у нее чувство страха и даже какое-то отвращение.
«И зачем я здесь!? Неужели я смогу что-то изменить?» - сомнения терзали Еву, казалось, что путь проделанный ей был напрасен, а чувство грядущей неизведанности все больше сжимало ее и без того замученное сердце. Ева присела на теплые камни и погрузилась в раздумья, ее мысли унеслись далеко в прошлое, до той роковой ошибки, совершенной ею в юности, на глазах наворачивались слезы, неспешный рокот воды еще больше нагнетал обстановку. Солнце, клонившееся к закату, как будто предвещало не только конец этого дня, а конец всей ее жизни, настолько тревожно было у нее на душе. Она видела, что подходили другие люди, слышала их разговор, но не было ни сил, ни желания вступать в эту беседу. Она просто смотрела на воду и ждала назначенного часа.

Питер никак не мог расчувствовать свое сегодняшнее настроение, что вызывало у него раздражение, тягучее и приставучее будто ирис. Питер отвернулся от незнакомцев и попытался найти взглядом чаек или пеликанов, но глаз цеплялся только за плавающих к верху брюхом рыбин и кружащих над ними мух. Ни одной птички. Плохое побережье.
- Питер Дуплет.

Долгие месяцы пути и вот, наконец, я здесь, в Блэклайте. Возможно, мне следовало развернуться еще у Розенмара, как велели мне те олухи, размахивая своими кривыми кинжалами. Один из них я даже оставил себе. Сложен он был неплохо, а его предыдущий хозяин уверял меня в том, что этот клинок зачарован славными колдунами Иезурима. Думаю, брат Калиб обозвал бы меня никчемным болваном, но мне действительно нравился этот кинжал. По крайней мере, в одном его прежний хозяин был прав – клинок чертовски легко вспарывал брюхо.
Чем ближе я приближался к Блэклайту, тем отчетливее твердили мои братья об этом месте. Не знаю, сам ли я искал этого или же меня вела чья-то неведомая длань, но что-то подсказывало мне, что мой земной путь подходит к концу. Я признавал это и не особо противился. Я прожил славную жизнь.
Город очаровал меня с первых же минут. Нигде больше, от снежных замков Коллрока до чарующих шпилей Ластриции, я не встречал ничего подобного. Он словно наваливался на тебя, сминая твое тело в труху, и мне стоило неимоверных усилий держаться ровно.
К тому моменту, как я отыскал пристань, душа моя вошла в ритм со смрадом и нечистотами Блэклайта. На пристани я был не один. Еще пятеро путников стояли и ждали чего-то. Было бы глупо надеяться на то, что они попросту решили подышать свежим воздухом перед сном. Следовательно, я был повязан с ними тонкими нитями, приведшими нас всех в данный час на улицы этого чумного королевства. Казалось, никто из них не был настроен враждебно. Но в случае тревоги я решил, что первым будет усатый боров, коих я встречал тысячами в каждом отдельном трактире. Монаха я не опасался, они создают лишь подобие угрозы. Боги преподносят им чудесные дары, но чаще всего ленятся защитить их от кинжала, неожиданно выпорхнувшего из-за голенища. Девчонка с парнем и вовсе выглядели вполне дружелюбно. Юноша напомнил мне Жака, столь же ярко сияли его глаза. Надеюсь, парень не растеряет этот свет. Жак, к слову, не продержался и трех минут.
Поняв, что воспоминания постепенно затягивают меня в свои темные коридоры, я мотнул головой и улыбнулся остальным:
-Мое имя Салца. Салца из Брайндштрудта. Сдается мне, все мы вплетены в это дельце.